[AVA]http://sd.uploads.ru/fTDas.png[/AVA] И куда опять несёт? Задание не стоит и двойной суммы, что мне заплатят.
Этхо поднимает глаза на вывеску над большой дверью. Паб. Ну конечно же. Где ещё можно искать такого, как Бифронс. Мерзкий запах, куча пьяных посетителей, теснота и грязь. Гораздо охотнее Этхо был бы сейчас... где? Болезненный укол в сердце. Он не знает ничего лучше. Ничего. Парень стискивает кулаки, и когти впиваются в ладонь. То, что сейчас будет вокруг него, - это лучшее, чего он заслуживает. Этхо заходит, не церемонясь с дверью.
Он оказался прав по поводу запаха. Ужасное зловоние, в котором солирует запах крови и мяса. Этхо ведёт носом, разбирая, распробывая этот запах, поглощая и погружаясь в него. Уже пошли процессы гниения. Тонкий  нюх доносит об этом абсолютно точно. Этхо не вздрагивает, не ежится и даже не морщит нос. Его давно перестало мутить от этого запаха.
Жёлтые глаза бегают по помещению, а натыкаются только на любопытные взгляды, направленные, несомненно, на его пушистые уши. Этхо покачнулся от новой волны злости и как-то автоматически оскалился, стал тихо рычать. Многие отвернулись. Другие наоборот стали смотреть ещё более жадно. Пора бы уже привыкнуть. Этхо усилием воли возвращает свои мысли в нужное русло. Он здесь не за тем.
Вот ты где. За огромным столом сидит Бифронс, лениво пьет что-то алкогольное, забросив на этот стол ноги. Этхо подходит к нему, не спрашивая разрешения садится напротив. Средь посетителей побежал удивленный ропот, они двигают стулья, стараясь сделать это как можно тише, но безуспешно. Дело уверенно движется к мордобою. Они не хотят ничего пропустить. Этхо чувствует это настроение, что повисло в воздухе. Оно раззадоривает гораздо сильнее любого конфликта. Но черт и с ним. Я здесь не за тем.
Как это просто - зайти в наиболее обшарпанную забегаловку, нарваться на спор, согнать всю злобу на очередном пьянице. Давно не помогает. Злость никуда не уходит. Она живёт в сердце. Убрать ее можно, только вырвав этот орган из груди. Поэтому Этхо проводит часы безделья, забираясь в самые отдаленные закутки, пока голод вновь не гонит его на поиски задания. И варианты попадаются самые разные. Этхо выбирает что-то наиболее непростое, не связанное с удовлетворением заказчика или убийствами. Если удается справиться - в кармане деньги, все прелестно, лучше некуда, можно ложиться на дно. Если нет - он уходит, убегает, пропадает. Но такое случается нечасто.
Но Бифронс - не какой-то стандартный посетитель таких заведений, хоть тут попадаются и превосходящие его по силе. Он - профессиональный убийца. Хоть это сделает тебя осторожнее?
- Здравия. Зови меня Этхо. Я знаю кто ты, и чем промышляешь. А ещё, что ты очень в этом талантлив. Готов разделить с тобой одну крупную авантюру. Все поделим надвое. Круглую сумму денег, лавры и веселье. - Этхо сделал паузу, его губы искривила ухмылка. - Речь о Зрячем. Интересует?
Волной нахлынуло ощущение, что все это не имеет ни малейшего смысла, что не стоило ни за что браться и дело пропащее.  Но Этхо не сводил глаз с лица Бифронс, ожидая ответа. Как будто ещё была надежда. Как будто не сдохла под ближайшим парканом. Он наверняка должен знать Зрячего. Здесь все всех знают. Не исключено и то, что Бифронс наслышан об Этхо. Вопрос в том, как много ему в таком случае известно. Но важнее конечно, сколь азартен он в данный конкретный момент. Повезло ли сумасбродному парню, который хочет объединиться с самым непредсказуемым убийцей в радиусе тысяч световых лет. Нет. Ещё с того момента, когда он родился.

[AVA]http://sd.uploads.ru/fTDas.png[/AVA] Проигнорировал смех, что покатился по помещению. Проигнорировал и то, что чувствовал себя здесь словно на сцене. Этхо был сосредоточен на то, чтоб максимально себя контролировать.
- А хоть бы и так. - последние силы брошены на то, чтоб выглядеть как можно более высокомерным и уверенным. - Беру недешево, но к работе стараюсь подходить творчески. - Ещё одна ухмылка. Этхо сам не знает, какой именно смысл вкладывает в эти слова, но надеется, что услышав их, Бифронс представляет себе со вкусом обвешенную кишками комнату.
Сейчас он бы задумчиво поводил в воздухе бокалом, пригубил бы пьянящий напиток, вот только к этому парень совершенно непривычен. Алкоголь каждый раз оказывал самое неожиданное и неприятное действие на его организм. В конце концов он просто смирился и бросил попытки накидаться в хлам. Сознание и без того служило ему неисправно.
Сейчас кожа Этхо была фиолетовой, как обычно в моменты негативных эмоций. Денег бывает достаточно, чтоб нанять крейсер, улететь на далёкую и чистую планету или хотя бы просто проплатить себе курорт, но в этом нет абсолютно никакого смысла. Где бы он не оказался - остаётся собой. Остаются с ним и воспоминания, и чувства, боль не проходит, и она уже издергала его настолько, что вспышки гнева становятся все более частыми. И то, что в детстве было частично под контролем, сейчас взвилось в нем костром, что превращается в  пожар и сметает все на своем пути. Больше всего он сейчас напоминает зверя, загнанного и затравленного, который рычит и воет от боли. Он тщетно пытается убежать от себя. По его мнению, он не умеет ничего, кроме разбоя. Жизнь не имеет какой-либо конечной цели. Этхо счастлив лишь теми моментами, когда ему не предстают лица всех тех, что были дороги ему и умерли по его вине.
И когда на секунды отступает злость, остаётся только разбитость, боль и отчаянье. Здесь, напротив настоящей машины для убийств во плоти, под взглядами десятков заинтересованных посетителей, под стук колотящегося от перенапряжения сердца, они подступают с невероятной силой, как волна, что швыряет о каменный берег тело утомленного бесконечно долгой борьбой со стихией человека, а потом за ней по нему ударяют все новые волны. Этхо ставит локти на стол, опирается лбом на руки и приподнимается, словно что-то не даёт ему сидеть, садится вновь. Выговаривает два слова с огромным трудом.
- Ты согласен?
Голос дрогнул. Хватает секунды, чтоб Этхо осознал, что злость подкатывает к горлу, что он сейчас сдастся и позволит ей застить все остальное. Злость бесцельная, размытая, не направленная на что-то конкретное, но разрушительная и опасная. Так начинается приступ. Это уже не чувства, а реакция организма, она вложена в него с раннего детства. Это то, с чем нельзя совладать. Сердце колотиться все сильнее. Опираться этому мучительно и тяжело, Этхо старается против всех небесных сил. Все это с самого начала - слишком тяжело. Он трётся лбом о руки, волосы мокрые, то открывая, то надолго закрывая глаза. Не здесь, не сейчас. Секунда. Ещё. Он скажет своё решение. Я спокойно выйду. В этот раз получится, все, все получится. Сопротивление приступу влекло за собой физическую боль, зазвенело в голове, сердце начало подпрыгивать, беспорядочно колотиться о грудную клетку. Конечно же были способы против такого. Можно обколоться препаратами, подавляющими импульсы, но их реакция на подвергнутый мутациям организм так же непредсказуема. К тому же достать что-то настолько сильно действующее, чтоб подавить приступ, в чёрта сложно и с этим куча проблем. Фармацевты становятся дьявольски подозрительными к тому, кто покупает такого рода товар в таком количестве. Полиция, аресты, разбирательства. Нет, этот путь слишком скользкий. Но в особо тяжёлые дни Этхо ищет варианты. Впрочем в его случае терпеть неудачи слишком нелегко.
Он глотает горький комок, все внутри беспрестанно дёргается. Этхо начинает сам себе мысленно шептать слова утешения. Сдохни, сдохни, сдохни, сдохни. Мразь. Ненавижу. Ублюдок, тварь, сдохни, сдохни, чтоб тебя. Даже пройдя через все это столько раз, сейчас ему не было легче. Каждый раз приступы заканчивались по-разному. Никогда чем-то хорошим. Ни один врач не возьмётся распутывать этот клубок из расстройств, отклонений и изменений. Все, кто помогали ему в такие минуты, улучшали его психоэмоциональное состояние (а их было совсем немного) погибли. Смысла сопротивляться уже нет, и все же Этхо почему-то это делает.

[AVA]http://sd.uploads.ru/fTDas.png[/AVA] Белым сверкнули клыки глинморнца. Это знак, показатель, брошенный на заправке окурок, это красный флаг в руках повстанца, на грудь которого наведено не менее пяти прицелов. Это не улыбка - это сигнал, после которого поздно убегать. В лучшем случае есть пара мгновений приготовиться к тому, что будет дальше. Этхо с трудом отрывает голову от рук и встречает этот взгляд, выдерживает его на себе. Уверенно и быстро он подписывает приговор, и из-под его кисти вырывают листок, а из-под сомкнутых рук Бифронс одним четким движением выносит стол, тот ударяется о стену и разбивается. Кто-то кричит, кто-то отскакивает подальше от этих двух и наэлектризованного воздуха вокруг них. Бифронс одной рукой сдавливает шею Этхо, но делает это явно в первый раз в жизни, потому что не знает, что наклонятся близко в этот момент не стоит, потому что так ушастику очень просто пустить в ход когти. Он делает это незамедлительно. Основная мишень - лицо Бифронса, но Этхо царапает все подряд. Хотя назвать это просто царапаньем нельзя. Острые и прочные когти оставляют глубокие раны. Этхо открывает рот, чтоб были видны его собственные внушительные клыки, жёлтые глаза смотрят прямо в глаза Бифронса, кожа стала отчётливо фиолетовой. Глинморнцу приходится ослабить хватку, ушастик пользуется этим, он не на той стадии, чтоб отступать, ему хочется драться как никогда в жизни. Выместить всю свою ненависть. Он кидается на противника, бьёт его коленом со всей силой, что есть у него благодаря мутации и ненависти, ударяет его кулаком в челюсть снизу вверх, но он не хочет драться честно и правильно сейчас, хотя и умеет, он чувствует звериную ярость, и драться хочет как зверь. Он вцепляется в шею Бифронса зубами и смыкает челюсти. Если бы не мощная жилистая шея Бифа - Этхо уже бы ее перекусил. Сдавив челюсти до предела, так сильно, что заболели зубы, он размыкает челюсти, вынимает клыки из ран, облизывает кровь языком с выражением наслаждения на лице. Оставшиеся в пабе визжат не своими голосами. Кого-то стошнило.
Они снова сцепились; словно старые враги, словно пришли сюда только чтоб поубивать друг друга. И если удары Бифронса четкие и прямолинейные, то Этхо методично полосует противника глубокими ранами, когда над ним заносится настоящая рука - он вцепляется в нее зубами, рвет плоть. И больше всего напоминает дерущегося кота. Вы когда-нибудь пробовали искупать кота? Пушистый комок ненависти, который невозможно удержать в руках. Этхо представлял то же самое, только в комплексе с ростом, весом и опытом. Он знал как наносить ущерб. Мешал скрип когтей о металл, мешали все мебели на пути, а также неосторожные люди, что лезли под руку.  Но все это было не в счёт, когда в его сердце торжествовала невероятной силы ярость.
Это больше был не паб. В пабах бывают драки, к примеру когда два выпивших посетителя отвешивают один другому пару оплеух. Даже когда проливается кровь - это нельзя сравнить с тем, что можно было лицезреть сейчас. Это больше походило на Арену. Здесь каждый хотя бы слышал о ней, некоторые даже могли смотреть представления там. Совсем мало из тех, кто был действующим лицом, когда-либо возвращался к нормальной жизни. Этхо никогда не был на Арене. Но он знал, что это такое, когда его сослуживцы у Кмера решили таким образом избавиться от нежелательного Доку лица. Тогда Этхо взглянул на это и поклялся никогда туда не вернуться. Жестокость буяла там, цвела, она переполняла воздух и сердца каждого, кто там находился, и от нее было сложно дышать. Теперь он чувствовал себя там. Не знал почему, но под пытливыми и испуганными взглядами не мог избавиться от этого ощущения. И одновременно от этого его ненависть только усиливалась, и переполняло возвышенное чувство восторженности.
Он уже отлично распробовал кровь Бифронс, и она не пришлась ему по вкусу, но это не могло остановить. Все тело ломило от ударов железной руки, но и это не охлаждало пыл. Мышцы заполняла изможденность. Но Этхо чувствовал, что он скорее свалится на пол, кашляя кровью, чем прекратит, и он был очень близок к первому.  Тело уже не имело сил, а ненависть потекла по венам, заставляла колотиться сердце, открыла десятое дыхание. Этхо ударил Бифронса кулаком в лицо и свалился на колени, когда на заднем фоне уже слышались крики и топот. Он с хрипом хватал ртом воздух, и на несколько мгновений все в глазах почернело.