portrayed by Grant Gustin
ПОЛНОЕ ИМЯ: Pacific Nikolas Dove|Пасифик Николас Дав. Представляется первым именем и фамилией, предпочитает быть назван своей фамилией. Считает обращение первым именем, а уж тем более кличками, слишком интимным, близким и неприятным. Обладает фамилией матери, так как та не была замужем при его рождении. ПРОЗВИЩЕ: ВОЗРАСТ: 26 лет, 23.4.1950 МЕСТО РОЖДЕНИЯ: небольшой городок в области Готэма. РОД ЗАНЯТИЙ: сбежавший пациент из Аркхэма. | НАРУШЕНИЯ ЗАКОНА: ассистирование в серии убийств, грабеж и использование нелегальных наркотиков. не был осужден за свои деяния по причине психической нестабильности. ЛОЯЛЬНОСТЬ: сам себе злобный дурак, ранее был приспешником серийного убийцы. В течении игры может присойденится к одной из мафий в поиске денег. ХАРАКТЕР: chaotic evil ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ: страдает острым биополярным растройством, где радостная мания граничит с суицидальной дипрессией. Настроение может менятся каждую неделю, иногда продерживается до месяца, а может и изменится в течении дней. Пьет таблетки, что бы держать свои эмоции под контролем, из-за чего все время кажется отрешенным и пустым. Отсутствие любого уважения к общепринятым моралям общества - если ему надо, перережет горло милой старушке и и даже не моргнет. Исскусный лжец и актер. Страдает кинофобией, хотя старается это скрыть. По мнению его бывших докторов, был выличен от ПТСР средством терапии и нехилой вариацией медикаментов еще в детстве, хотя определенные триггеры могут ввести его в паническую атаку. По официальному мнению психологом, обладает стокхольмским синдромом из-за своего бвышего "учителя", но так как психической болезнью синдром не считается, лечение или любые другие меры предосторожности не были приняты во время его нахождения в Аркхэме. ВНЕШНИЕ ПРИМЕТЫ: короткие, неухоженные коричневые волосы, довольно бледен. Настороженная, напряженная осанка, словно как у пружинки. Лучезарная улыбка и пустой взгляд. Свой стиль одежду назвывается "что первое в руки попалось - то и одел". В основном, гардероб парня состоит из футболок, ветровок, джинс и очень старых кед. Редко одевается в что-то более прилежное - рубашки и пиджаки, но ничто не может отгородить его от поношеных кед. |
ПОДРОБНЕЕ О ПОДОЗРЕВАЕМОМ |
Ты сидишь за холодным железным столом, но ты не замечаешь его температуры, ведь вся комната не является теплее. Ничего, ты переживал и худшие условия. Тебе хочется оглянуться вокруг, отвлечь свои мысли от бардака в своей голове, хотя осознаешь, что это не возможно. Когда-то тебе прийдется моргнуть - на долю секунды, и ты увидешь мгновение темноты, в которой отражается один из твоих многих страхов. Ты - трус, тебе это говорили многие и ты уже с этим смирился. В чем смысл отрицать правду? Вот именно, никакого. Твои глаза отражаются в гладкой поверхности бездушного железа, и ты удивляешься их пустоте. Сколько раз ты бы не окунался в свои воспоминания, твое взгляд твоего отражения в зекраках всегда горел, был полон чувств. ты не умел их скрывать, даже не пытался. Раньше, ты был дураком, повторяющий свои ошибки раз за раз, но не умывая. А теперь ты сдался. Тебе не стыдно, тебе никогда не было стыдно, ты не понимаешь стыда и не собираешься его понимать. стыд тут не к чему. Стыдящиеся люди не могут спать по ночам, а ты любишь сон, так же, как и ты ненавидишь овтественность. Или ненавидел. Ты ничего не чувствуешь, все потеряло цвет. Может, это потому, что ты уже несколько минут не мог отвести взгляд от бесцветной поверхности. Ведь это так легко, игноривать все вокруг тебя, лишить внешний мир важности. Раньше, ты мог это делать с легкостью - не обращать внимание на свои и чужие проблемы, но сейчас это казалось труднее. Скорей всего потому, что ты больше не желал оставаться слепым к одной стороне своей жизни. Ты устал, но ты боишься уснуть - боишься окунуться в собственное сознание. Ты улыбаешься на миг, мысленно отмечая, что твои глаза остаются так же бесчувственны. Как же все долшло до того, что ты боишься самого себя, в одном смысле или другом.
Ты бы продолжал утопать в пустоте, отрешенный от внешнего мира, если бы к столу не подсела женщина. Ты не обращаешь на нее внимание, но видишь отражение молодой девушки с темной кожей и безумными волосами в той же поверхности стола. Она носит белую юниформу. Мед-сестра, думаешь ты, но не узнаешь ее черты. Новенькая, значит. Ты не собираешься с ней разговаривать, ты не любишь разговаривать, особенно с незнакомцами. В последний раз разговор с неизвестной личностью окончился весьма плохо. Девушка что-то говорить, наверное, о твоем лечении. Ее слова звучат до боли знакомыми, словно запись с поломанной коссеты. Она напоминает тебе о том, что прийдется продолжать принимать таблетки. Ты ненавидишь таблетки, ты ненавидишь, как они заставляют тебя чувствовать. Интересно, а если ты сойдешь с них, вернется ли прежний Пасифик? Вернется ли прежний ты, радостный в один миг и режущий свои вены в следующую? Или ты останешься отрешенным навсегда. Мед-сестра продолжает что-то говорить, ты ее игнорируешь. В какой-то момент она останавливается, поднимая глаза с его файла - довольно толстого. Наверное, за целый год у психиатров накопилось множество заметок о его поведении. Она называет твое имя, а не фамилию, и ты резко поднимашеь глаза, бросая яростный взгляд в сторону новенькой. Он ненавидит, когда люди делают подобное - особенно те, кто имеет его файл у себя в руках. Она, видимо, не понимает своей ошибки и продолжает свои попытки начать разговор с тобой. Тут тебе в голову приходит мысль, короткая и безумная. Твое лицо раслабляется и на нем появляется кроктая улыбка. Ты здороваешься, тихо и испуганно, как безобидная жертва. Несмотря на то, что ты ненавидишь методы свое "учителя", который использовал тебя в роли приманки для своих жертв, ты все-таки не можешь отказать своему таланту. Он сомневался, что у него получится уговорить мед-сестру помочь ему с побегом или чем-то подобным, но это весело. Притворится чим-то другом, только для того, что бы разбить их сердце? Это так похоже на твоего учителя, но ты этого не замечаешь. Ты уверен, что ты не станешь таким же, как и он.
***
Этой ночью тебе снова не спится. Точнее говоря, ты прогоняешь сон всеми своими силами. Руки под головой, словно ты на пляже, а не в холодной клетке, которую они называют твоей комнатой. Ты стараешься не смотреть на свою черно-белую одежду. "Они, видишь ли, хотят лишить тебя любой надежды, любого символа внешной жизни - включая цвета.", ты вспоминаешь, с ненавистью стиснув свою челюсть. Ты ненавидишь его голос, его сладкий и успакаивающий говор, словно он твой лучший друг, а не серийный убийца, взявший тебя в условные заложники. И условие это было простое - помочь ему с убийствами в роли приманки, и он тебя не убьет. Вот только довольно бытсро все перешло от вынужденых действий до радостного сотрудничества. Доктора называют это стокгольмским синдромом, но ты не думал так. Стокгольмским синдромом называют симпатию к своему похитителю, но ты не испытывал симпатии к Джею. Ты им восхищался, его свободой, его агрессивностью и силой. Поклонялся ему, словно богу, и был безумно рад, когда тот разрешил тебе убить одну из его жертв. Одна часть тебя говорит, что виной твоя мания - твой мозг завис на одном человекее в моменте абсолютной экстазии, но ты знаешь, глубоко в сердце, винить свою болезнь - бесполезно. Ты так сильно погрузился в свою фантазию, где Джей был всегда с тобой, защищая тебя от окружающего мира, где он был твоим другом, может, даже больше, чем другом. А потмо он тебя предал, оставил одного на растерзании полиции. Он знал, как сильно ты боишься собак, и все-таки, когда на тебя набросилась офицерская овчарка во время побега со свежего места преступления, он не обернулся, проигнорировал твои крики. Сначала, когда ты только попал в это угрюмое место, ты надеялся, ждал, бросал ожидающие взгляды из покрытого железной сеткой окна. Ты знала Джея уже два месяца, ты знал, что он прийдет. Прошел месяц с твоего поступления, твоя надежда угасла, но ты все еще был уверен в своем "учителе", не смотря на то, что говорили психологи. Их слова начали показывать эффект только пару месяцев спустя, когда реализация настоящих чувств не осела в твоем охлажденным таблетками сердце. Он не любил тебя, он не беспокоился о тебе, ты не был для него важен. Ты был его игрушкой, нужной лишь для достижения его грязных целей. Ты помнишь, что тогда ты потерял всякую мотивацию. Зачем думать о побеге, о лучшей жизни, если тебя никто в ней не ждет? Твой отец, слава всевышним силам, уже около десятка лет гнеет внутри дешевого гроба в дальней части Готэмского клабища, а мать дала деру год после твоего рождения, найдя более красивого и богатого мужа. А ты остался один и был вынужден два года продить по системе Защиты Прав Ребенка, от временных приемных родителей, которые в конце-концов устали сомтреть за психически-неуравновешеным подрсотком, до грязных общественных центров, где о сигаретах беспокоились больше, чем о детях. И там никто о тебе не вспомнит, ты никогда нее завел друзей, ты отпугивал всех своим характером, а более сильные дети развлекали себя, злоупотребляя знанием о твоей фобии. Да, никто тебя не ждет по ту сторону холодных стен. Но ты нашел новую мотивацию - месть. Тебе эту затею предложил другой заключенный, которого ты не называл другом, скорее знакомым. И он был прав - что мотивирует человека лучше, чем желание нанести боль человеку, который без замедлений ранил тебя. Многие говорят, что месть - пустая трата времени, и оно, скорей всего, так и есть. Но пока у тебя етсь хоть одна причина найти выход отсюда, ты об этом не беспокоишься. ты найдешь что-то более интересное, когда выберишься. Ты в этом уверен.
***
Прошло две недели, ты отмечаешь без особого интереса. Тебя не беспокоит время, недели ничгео не значат. Ты ненавидишь ждать, ненавидишь сидеть на месте, оставаясь без дела, но ты сумел переосилить себя. Потерпи еще немного, ты уговориваешь сам себя. Стоит признать, что раньше такого не случалось - ты никогда не отказывал своим импульсам, отдаваясь мимолетным мыслям полностью. Твоя мания редко приводила к чему-то хорошему, ты напоминаешь себе, нахмурившись. Никто не видеть тебя в темной углу твоей камеры, нету чужих глаз, кроме вездесущей системы наблюдения. Да, они видят твой каждый шаг через это громоздкое устройство, но все же у них нету возможности прочитать твои мысли. Тебя окутывает тишина, изредка разбавленная криками пациэнтов. А ты вспоминаешь, неспособный спрятаться от воспоминаний. Тебе четыре, тебя откружают пустые стены с потресканной краской отвратительного светло-зеленого цвета, лсовно рвота. Твои голые ноги осторожно ступают по полу, надеясь не наступить случайно на использованные героиновые иглы. Он бы на тебя накричал, побил бы тебя - за выкрик боли, за инфекцию раны и нужду в медицинской помощи. Он бы снова оставил тебя в вольере на дворе, наедеине со старой овчаркой. и единственное, что будет вас разделять - ржавая цепь вокруг шею кровожадного животного. Ты бы провел там ночь, пока твой отец не открыл бы дверь клетки утром. И нужно постоянно улыбаться, что бы гос-работники, нередко проходящие в этом районе в поисках детей, ставшими жертвами домашнего наислия, незаподозрили ничего плохого. Тогда ты пытался отвлечься, следя за полумертвыми растениями в безжизненном огороде, тратил всю питьевую воду на них, пока твой отец не заметил и не избил тебя. Или тот раз, когда тебе было одиннадцать и начал затаскивать в дом, в секрете от отца, бездомных животных. некоторые из них умерли, потому что ты не хотел их отпускать, но и кормить их не было чем. В этот раз отца привлек отвратный запах из твоей комнаты. Запах смерти, ты тогда подумал. Он снова тебя побил, но ты уже привык. галвное было не вскрикивать - это его злило. Потом он застаивл тебя закопать умерших животных и выпустить обратно на грязные улицы выживший. Ты не хотел отпускать их - в своем искревленном понятии, ты их любил. А потом он умер, и ты лишь почувстовал облегчение. Дет-дом и обязательная групповая терапия для пострадавших от домашнего наислия всегда были лучше, чем тот треклятый дом. А потом еще два года медикаментов - и от ПТСР, и от биполярного растройства, путсь последнее ты умело смывал в туалет. Ты моргаешь, снова в окружение бесцветных стен Аркхэма. Ты тихо проклинаешь себя. Ты ненавидишь такие эпизоды - когда ты просто заходишь слишком глубоко в себя и не выходяшь часами. Ты слишком слаб в таком состоянии. Ты боишься быть слабым. Твои ногти уходят глубже в кожу ладоней и ты невольно шипишь от боли. Боль помогает тебе заземлится, вернуться в момент и забыть о том бардаке, что уютно устроился в твоей голове. Тебя отвлекает еле слышные шаги в коридори. Ты нахмурился, пациэнтов не выпускаю гулять по ночам, да и местная охрана и мед-персонал рекдо прогуливаются по ночам. Ты подходишь ближе к стальной двери, с интересом выглядывая наружу. Сначало, ты никого не видишь и хмуришься сильней. слуховые галлюцинации в добавок к уже приличному морю психических отклонений тебе были не к чему. Но твои мысли останавливаются мгновенно, когда совсем не далеко, а опансо, чертовски близко, раздается громкое "бах". какого черта, ты подумал, тут взрываются бомбы?! И снова тебе не дали закончить свою мыслю, потому что дверь открылась. Ты простоял пару секунд на пороге, думая, какого черта? На заднем фоне раздавались крики и смех, десятки голос безумцев сплелись в один звуковой фарш. вот он, твой шанс, ты подумал. Хаос, открытая дверь, середина ночи? Все слишком идеально, панически напомнил ему мозг, боявшийся опансостей внешнего мира, но тебе было по одно место. Свобода, свобода, свобода. Ты улыбнулся. и пусть твои глаза остались пустыми и отрешенными, ты понастоящему чувствовал себя в лучшем расположении духа. Напряженно, словно ты превратишься в пыль в следующую секунду, ты выходишь из комнаты и отправляешься в сторону пожарного выхода быстрым шагом. Ты знаешь это здание на изусть, но в то же время надеешься, что больше никогда не вернешься в эту треклятую лечебницу.
***
Ты голоден, в самом прямом смысле этого слова. Прошло пару дней с твоего грандиозного побега, и провел ты это время шляясь по грязным улицам и цепляясь за любую возможность выжить. Ты знаешь каждую улочку этого города, каждый темный поворот и сомнительный переулок. Твои старые охотничьи угодья, точнее говоря, его охотничьи угодья. ты наполовину надеешься, на половину боишься стоклнуться с этим серийным убийцей. Ты хочешь разрещать его на части. медленно лишив его жизни. Но не так, не во время случайно втсречи. Ты хочешь превратить его жизнь в ад, медленно забирая крошки его счастья. Но тебе страшно, ты знаешь, как он опасен. ты боишься, что после всего, ты не сможешь поднять на него руку. ты сжимаешь челюсть, чувствуя давление на зубы. тебе нужно отвлечься, нужно забыться. наркотики, ты думаешь, их можно стырить с какого-то бездомного, так можно забыться по быстрей. Ты уже давно не употреблял, с того момента, как тебя вышвырнули из колледжа и ты провел оставшиеся три года своей жизни, подрабатывая в сомнительных забегаловках, а твоя мечта становления актером медленно умирала. Ты уже думаешь завернуть в еще более темный переулок, как осоознание собственного голода заседает в твоем сознании. На улице напротив виднеется неоновая вывеска маленького продуктового магазина, и ты останавливаешь свой неровный шаг. Твои глаза нервно бегают от темного переулка к яркой вывеске. ты неуверен в своем выборе, но все же решаешь зайти в магазин. у тебя нету денег, но кому нужны деньги, если у тебя есть нож? Не пистолет, конечно, но все-равно приличная купюра.Ты входишь в магазин, грощигь продавцу нажом, довольно заезжанная история. Вот только ты был достаточно глуп, что бы забыть, где этот магазин находится. Конечно же, любой человек, живующий в этом районе, будет иметь пистолет. Ты шипишь, переоделевая боль и успеваешь перерезать горло нападающему. Тебе повезло, паренек явно никогда раньше не пользовался пистолетом и был в легком шоке после первого выстрела, что позволило тебе сократить дистанцыю между вами. Ты бросаешь лишь короткий, незаинтерисованный взгляд в сторону погибшего, сразу же возращая свое внимание к ране на плече. Ты сразу же прижимаешь ладонь, останавливая кровь. легкая паника заседает в горле комком. Тебе нужно выловить пулю и сам ты это сделать не можешь. Мысли о еде ушли на задний план, пока ты пытался вспомнить, куда же идти. Почти мгновенно что-то кликает в твоем мозгу, словно кусочки пазла, ставшие на место. Ветеринарная клиника, одна из многих, была в двух-трех кварталах отсюда, плюс, ты знаешь короткий путь. Главное добраться туда и убедит ветеринара ему помочь. С этой часть ты уже разобрался, поднимая пистолет из мертвых рук и пряча его внутри куртки. Левая рука не уходит с правого плеча, давя на рану. тебе больно, но ты не хочешь тратить крови. Ты так же не хочешь упасть в обморок или получить инфекцию, поэтому ты торопишь себя. Каким-то образом, ты находишь свой путь к клинике без проблем, избегая других людей. ты не можешь показать свою слабость, они ей воспользуются, это просто ход вещей в Готэме. Ты знаешь об этом слишком хорошо, слишком интимно. Ты отгоняешь воспоминания об убийствам Джейка, пытаясь сконцентрироваться на своем пути. И вот, ты прошел через заднюю дверь клиники и направил пистолет в лицо ветеринара. На нем был белый халат и лучезарная улыбка. Ну, была, пока он не увидел дуло пистолета. его лицо перекосилось в шоке и тени страха, но он очень бытсро собрался с внутренним духом и одел маску фальшивой нейтральности. Ты спокойно говоришь свои требования и ветеринар исполняет их бех промедленний. Его зовут Брайан Холидэй, ты замечаешь, смотря на висящий с его халата бейдж. Он предупредждает тебя о боли и ты просто отмахиваешься, желая, что бы он побыстрее покончил со всем этим. Он исопльзует какой-то медицинский пинцет, доставая пулю из плеча. Ты стискиваешь челюсть посильнее, останавливая формилируюшийся в горле крик. Ветеринар затем зашивает медицинские швы и дает обезбаливающие, на которые ты смотришь с насторожностью. Ты суживаешь глаза на молодого человека, пытаясь понять, какого черта он беспокоится достаточно, что бы дать тебе обезболивающие. Холидэй затем пытается начать легкую беседу с тобой и ты впадаешь в легкий шок. ты не понимаешь мотивов этого человека и начинаешь боятся, что он пытается выкупить время. Зачем? Может, он уже успел позновить полиции. может, он знаком с Джейком. Ты пытаешься найти скрытый слой в человеке, подыгривая ему и входя в разговор. Но, как бы ты не старался, какие бы словесные уловки не использовал, человек не показывал никаких скрытых мотивов. Пока ты пытался найти причину, он снова застал тебя в расплох и спросил, где ты живешь. А потом, к твоему еще большему удивлению, он предложил пожить у него. Это человек - псих, ты подумал. он не правильный, ты подумал. Это может сыграть тебе на руку, ыт подумал и согласился, улыбаясь улыбкой с холодными глазами. Ты всегда мог контролировать людей, тебе всегда это давалось легко, и может, в этот раз, ты просто станешь лучше и разбирешь этого доктора по частям и сделаешь его своим ресурсов. он может быть полезен, да что там, он уже доказал свою полезность. Что плохого может случится?
ПЛАНЫ НА ИГРУ: попасть в передряги, завести необычайное количество врагов и усложнить жизнь Пасифику на столько, на сколько возможно. Готов на любой отыгрышь, вплоть до смерти персонажа. Чем больше страстей, тем больше мне понравится идея. П.С., мой соигрок прийдет на форум в облии Брайана Холедэя, так что история с ветиринаром будет распутана в течении игры. | КАК ВЫ УЗНАЛИ О ПРОЕКТЕ: баннер от платной рекламы системы. СВЯЗЬ С ВАМИ: skype - dark-viverna |